Жан-Клод Каррьер о сценарии

В первую очередь, я исхожу из того, что нужно рассказать интересную историю. Это моя личная битва с повседневностью, которая нынче все чаще дает нам понять, что уже недостаточно рассказывать просто те истории, которые нам нравятся. Ведь телевидение тотчас эти истории растиражирует в огромном количестве, так что в сравнении с ранее писавшими авторами на современных драматургов ложится больше ответственности. Во всяком случае я это чувствую. Я вижу, что многие авторы, которые работают рядом со мной, чувствуют так же. Эту привилегию - то есть то, что мы можем писать, можем делать фильмы, и нас будут потом смотреть - ее нужно заслужить. Осознание своей ответственности - это очень важно.
***
Никто не в состоянии создать фильм из одной реальности без воображения. И наоборот. Где заканчивается реальное описание, опирающееся на жизненные наблюдения, и где, наоборот, начинается воображаемое? Пропорция соотношений реального и воображаемого - вот работа для драматурга, режиссера, творца.
***
В XIX веке появилась чисто буржуазная, сытая, конформистская теория: в мире существует тридцать-сорок, не более, драматических ситуаций, и незачем пытаться изобретать колесо. Бунюэль был уверен в том, что воображению нет пределов. Даже если в голову приходят всякие ужасы, нужно к ним прислушиваться, что и делал, кстати, ваш Достоевский. Я писал и говорил неоднократно: хороший сценарист ежедневно должен убивать отца, мать и предавать Родину. А если мы сдерживаем себя во имя правил, нам навязанных, мы занимаемся не своим делом.
***
Невозможно работать, не представляя себе фильм, не видя его, невозможно писать сценарий. Когда работаешь вместе с режиссером, нужно ему дать возможность увидеть фильм и иногда даже самому показать, как это будет. К счастью, поскольку я профессиональный художник, я просто очень много рисую и показываю эти рисунки режиссеру. К тому же все режиссеры знают, что я умею монтировать, они все прибегают к моей помощи при монтаже фильма.

Бергман И. Улыбки летней ночи (4)

Анна встает.
Анна, (кричит). Хенрик, осторожнее!
Но он не слышит ее или не хочет слышать, и она снова садится, с поникшей головой, как наказанная школьница.
Старая дама. Ну что ж, пора вставать из за стола.
Кофе и ликеры приготовлены в желтом павильоне.
Анна. Можно мне уйти?
Фредрик с трудом различает ее, но кивает головой в знак согласия.

Бергман И. Улыбки летней ночи (3)

В то же утро, когда Анна, все еще в постели, пьет шоколад, к ней входит Фредрик, однако теперь он одет весьма элегантно – в безукоризненную визитку, под мышкой у него толстая книга.
Фредрик. Доброе утро, дорогая.
Лицо Анны просияло, она протягивает к нему руки. Он получает свои утренний поцелуи.
Анна. Подумать только, когда ты встал сегодня утром, я не проснулась. А ты хорошо спал?
Фредрик. Да нет, не особенно.

Бергман И. Улыбки летней ночи (2)

На кухне горит свет. Дезире приносит халат, ночную рубашку, ночной колпак и уходит. Малла возится у плиты. Фредрик покорно пожимает плечами и расстегивает свою мокрую одежду; он немного стесняется. Малла с ухмылкой раздувает огонь в плите.
Маленькая гостиная красиво обставлена по моде того времени. Дезире стоит на коленях перед камином, растапливая его. Входит Фредрик в шлепанцах, халате и ночной рубашке.
Надо надеть еще и ночной колпак.
Фредрик. Разве что подчиняясь насилию.
Дезире. Ты можешь простудиться. Надень колпак.

Бергман И. Улыбки летней ночи (1)

Ингмар Бергман
Улыбки летней ночи
Романтическая комедия

И каких только чудес не бывает в летнюю ночь, когда два влюбленных, но стеснительных существа оказываются в старинном замке. Да еще и в смежных комнатах! Да и может ли быть иначе, когда сам Ангел Хранитель сметает все преграды на их пути…

Жизнь не перестает быть комичной оттого, что человек смертен.
Она не перестает быть трагичной оттого, что человек смеется.
Бернард Шоу

Бергман о сценарии

Сценарий

Часто он начинается с чего то очень туманного и неопределенного – случайной реплики, необычной интонации, непонятного, но все же приятного происшествия, которое тебя, может быть, не касается. Иначе говоря, самый первоначальный замысел появляется из сиюминутных впечатлений; они исчезают так же быстро, как возникают, вытягиваются в длинную ярко мерцающую нить, вьющуюся из темного мешка твоего подсознания. Если осторожно и бережно смотать ее, то получится целый фильм с присущим только этому фильму биением пульса и ритмом. Именно через ритм и пульсацию эпизодов фильм обретает структуру, соответствующую обстоятельствам его рождения и главному мотиву.
Ощущение неудачи возникает чаще всего еще до того, как ты сел писать. Ты вдруг обнаруживаешь, что прежние яркие мечты оборачиваются теперь затхлой паутиной, видения выцветают, сереют, становятся малозначительными, биение пульса замирает, все богатство твоего воображения сокращается до убожества вымученных фантазий, в которых нет ни смысла, ни силы. Но я все же настойчив, я решил сделать этот фильм, нужно работать – и я работаю с огромным трудом: переношу ритмы, настроения, атмосферу, психологическое напряжение, последовательность эпизодов, запахи и интонации в сценарий, который должен быть удобочитаемым или хотя бы понятным.
Это трудно, но возможно.

Ингмар Бергман о себе

В сущности, я все время живу в снах, а в действительность лишь наношу визиты.
По ранним детским воспоминаниям непременно должен был продемонстрировать, чего добился: успехи в рисовании, умение стукнуть мячом о стенку, первые гребки в воде. Помню, я чувствовал сильнейшую потребность обратить внимание взрослых на эти проявления моего присутствия в мире. Я всегда считал, что окружающие меня люди выказывают слишком мало интереса к моей персоне.
Когда действительности оказывалось недостаточно, я принимался фантазировать и развлекал ровесников невероятными историями о моих тайных подвигах.
То была опасная ложь, которая неизменно опровергалась трезвым скепсисом окружающих.
В конце концов я вышел из общего круга, сохранив мир грез для себя одного. Довольно скоро ищущий общения, одержимый фантазиями ребенок превратился в оскорбленного, изворотливого мечтателя. Но праздный мечтатель является художником только в своих мечтах.
То, что моим способом выражения станет кинематограф, было вполне самоочивидно. Я достигал понимания на языке, обходившемся без слов, которых мне не хватало, без музыки, которой я не владел, без живописи, которая меня не трогала. Внезапно у меня появилась возможность общаться с окружающим миром на языке, идущем буквально от сердца к сердцу путями, чуть ли не сладострастно избегающими контроля интеллекта.

Луис Бунюэль о себе

Я обожаю сны, даже если это кошмары. Они полны знакомых и узнаваемых препятствий, которые приходится преодолевать. Но мне это безразлично.
Именно безумная любовь к снам, удовольствие, ими порождаемое, без какой-либо попытки осмыслить содержание, и объясняет мое сближение с сюрреалистами. "Андалусский пес" родился в результате встречи моего сна со сном Дали. Позднее я не раз буду использовать в своих фильмах сны, отказываясь сообщить им хоть какой-то рациональный характер и не давая никаких разъяснений. Однажды я сказал мексиканскому продюсеру: "Если фильм слишком короток, я введу в него свой сон". Но он не оценил моей шутки.
***
Целью моих фильмов является попытка растормошить людей и разрушить те конформистские законы, по которым их принудили считать, что они живут в лучшем из миров.
***
Об одном я грущу: я не буду знать, что произойдет в нашем мире после меня, ведь я оставляю его в состоянии движения, словно посреди чтения романа, продолжение которого еще не опубликовано. Мне кажется, что прежде люди не испытывали такого любопытства к тому, что будет после их смерти, во всяком случае, оно не было таким сильным. Ведь мир так медленно менялся. Признаюсь еще в одном: несмотря на всю свою ненависть к газетам, я хотел бы вставать из гроба каждые десять лет, подходить к киоску и покупать несколько газет. Я не прошу ничего больше. С газетами под мышкой, бледный, прижимаясь к стенам, я возвращался бы на кладбище и там читал бы о несчастьях мира. После чего, умиротворенный, засыпал бы снова под надежным покровом своего могильного камня.

Жан-Клод Каррьер о Луисе Бунюэле

Это просто чудо – как Бунюэль может настолько сильно воздействовать даже тем, чего не было. Для меня это «Загадка Бунюэля» сильнее всех религиозных таинств. Видя его фильм я снова и снова признаюсь себе, что ничего не понимаю в этом человеке. Я, конечно, близко с ним знаком, я написал с ним много сценариев, я жил в его доме – но когда я увидел эту картину («Млечный путь»), мне открылось новое измерение, которого не было в сценарии. И так со всеми его фильмами.
***
Он действительно обожал сны. Это давало ему возможность все время возвращался к подсознательному, не убегать от того, что нам дает подсознание, а наоборот, суметь с ним подружиться. Ведь во сне наши чувства освобождаются от преград, от того давления, которое на них оказывают общепринятые нормы поведения. Говоря о человеке, которого он очень не любил, Бунюэль как раз употреблял выражение: "Этот мерзавец, который не имеет сновидений". И первое, что он требовал от меня по утрам - это рассказать свой сон. И если я вдруг его не помнил, надо было немедленно что-нибудь придумывать, чтобы не вызвать гнев Бунюэля!

Бунюэль Л., Дали С. Андалузский пес

Луис Бунюэль и Сальвадор Дали.
Андалузский пес (1928)



Пролог

Как-то раз...

Ночь. Балкон.
У балкона человек точит бритву. Он смотрит на небо и видит сквозь стекло... Легкое облачко, приближающееся к полной луне.

Феллини о сценарии (2)

Сценарий — как детектив: попробуй догадайся, каким будет или может быть фильм. Предпринимаются попытки установить, как можно конкретизировать замысел. Появляются — просто так, из ничего — первые зрительные образы, противоречивые, сумбурные, нахально четкие; связи между ними пока не видно. Потом они улетучиваются: сценарий нужно написать, во всяком случае, он должен быть выдержан в литературном ключе, а литературный ключ совсем иной, он несопоставим с кинематографическим.
***
Слова, литературная форма, диалог — штука соблазнительная, но они заслоняют то четко ограниченное пространство, ту обязательную пластическую образность, без которой нет фильма. Я боюсь сценария. Неизбежного до омерзения.
***
Слова и диалог в кино нужны больше для информации, чтобы можно было сознательно следить за развитием сюжета, и еще для того, чтобы сделать этот сюжет правдоподобным с точки зрения нашей повседневной действительности. Но именно такая операция, в результате которой образы кино начинают отражать так называемую привычную действительность, лишает их, пусть частично, атмосферы реальности, столь присущей сновидениям, их визуальному языку.

Ржешевский А. Бежин луг (3)

«К ВЕЧЕРУ ЭТИ ОБЛАКА ИСЧЕЗАЮТ, ПОСЛЕДНИЕ ИЗ НИХ, ЧЕРНОВАТЫЕ И НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ, КАК ДЫМ, ЛОЖАТСЯ РОЗОВЫМИ КЛУБАМИ НАПРОТИВ ЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА…»
И.С. Тургенев. Бежин луг.
Стало темнее. Резкие и отчетливые линии, выпуклости, разграничения красок начинают исчезать. Начинают преобладать полутона и удивительная мягкость рисунка, любого эскиза, в котором мы показываем уголок природы этих тургеневских мест.

Ржешевский А. Бежин луг (2)

И с ревом всех четырех моторов, покачиваясь, пополз за ним гигант самолет, включаясь своим ревом моторов в оглушительное улюлюканье, в пронзительный и невероятный свист на шоссе (свистели кто как мог и по-всякому), в страшные негодующие крики, которыми встретило все, что находилось на шоссе, появившихся под конвоем арестованных поджигателей, взятых из церкви в Тургеневе.

Ржешевский А. Бежин луг (1)

БЕЖИН ЛУГ
Светлой памяти Павлика Морозова –
маленького героя нашего времени…
посвящаем

Кристиан-Жак. Фанфан-Тюльпан (3)

За окном второго этажа, одетый в черное, стоит Лебель, камердинер короля, загадочная и неприятная личность. Он вздрагивает, увидев подъезжающую карету Помпадур. Отходит от окна, быстро пересекает салон и садится за клавесин. Наигрывая несколько тактов паваны, он не спускает глаз с полуприкрытой занавеской двери. Та открывается, и входит непричесанный и в халате Людовик XV. Он взглядом спрашивает Лебеля... Тот подходит к королю.

Кристиан-Жак. Фанфан-Тюльпан (2)

Но вот новобранцы достигли цели, они внутри усадьбы, где будут проходить учебу. Вокруг идет обычная гарнизонная жизнь. Бегают вестовые, скачут верховые, занимаются своим делом свободные от нарядов солдаты. Несколько смущенные этой атмосферой, новобранцы нерешительно двигаются вперед. К ним подходят ветераны. Младший офицер делает знак приблизиться. Слышится команда: «Построиться! Равнение направо! Смирно!»
Рассказчик. И вот наступает столь волнующая церемония вступления в полк. Взволнованные оказанным им приемом, новобранцы понимают, что армия — это большая семья.

Кристиан-Жак. Фанфан-Тюльпан (1)

Фанфан-Тюльпан
(Сценарий фильма)
Сценарий Р. Веелера, Р. Балле, А. Жансона и Кристиан-Жака
Перевод дается с полного текста режиссерского сценария Кристиан-Жака и поэтому несколько отличается от дубляжного варианта фильма, выпущенного на экраны СССР в 1955 году (примеч. пер.).

Гуэрра Т., Феллини Ф. Амаркорд (5)

15

Над Главной улицей висят длинные полотнища с надписью: "ТЫСЯЧА МИЛЬ" [традиционные в Италии автомобильные гонки]. На улице ни души. Но на балконы кое-кто уже вынес стулья. В окнах мелькают лица. И вот одновременно вдоль всей улицы зажигаются фонари.

Гуэрра Т., Феллини Ф. Амаркорд (4)

11

Сумасшедший дом - небольшое здание типа загородной дачи, стоящее в глубине сада. В ограде за домом есть невысокая калитка из толстых железных прутьев - по-видимому, служебный вход.

Гуэрра Т., Феллини Ф. Амаркорд (3)

8

В Гранд-отеле и вокруг него работа в самом разгаре. Маляры красят оконные рамы, садовники поливают клумбы, горничные вытаскивают на балконы матрацы, чтобы проветрить их на солнышке. Снуют плотники с досками на плече, на террасе рабочие покрывают белой краской железные стулья, заржавевшие от соленого морского воздуха.

Гуэрра Т., Феллини Ф. Амаркорд (2)

4

Набережная и пляж совсем пусты. Там царит ничем не нарушаемая тишина. Все невесомо, неподвижно, словно застыло. Но вдруг нереальность этого пейзажа, напоминающего полотна художников метафизической школы [направление в итальянской живописи 30-х годов, главой которого был художник Джордже Де Кирико (1888-1978)], нарушает резкий грохот мотоцикла, мчащегося на бешеной скорости. По безлюдному молу как угорелый летит, пригнувшись за рулем и как бы слившись воедино со своей машиной, Черная Фигура. Душераздирающе визжат тормоза: мотоцикл останавливается в полуметре от края. Испуганно взлетают чайки. И хотя вокруг нет никого, кто мог бы ему поаплодировать, Черная Фигура все равно доволен.

Гуэрра Т., Феллини Ф. Амаркорд (1)

Пер. с итал. - Г.Богемский.

Б.Г.Заславский, Олег Борисович Заславский.
К интерпретации фильма Федерико Феллини "АМАРКОРД"

Я вспоминаю

Я знаю, знаю, знаю,
что у человека в пятьдесят лет
всегда должны быть чистые руки,
и я их мою по два, по три раза в день...

Но лишь тогда, когда я вижу, что они
у меня грязные,
я вспоминаю себя в ту пору,
когда был мальчишкой.

Феллини о сценарии (1)

Что такое фильм в самом начале? Какое-то предощущение, гипотеза рассказа, тени идей, неясные чувства. Тем не менее даже при этом первом, почти неощутимом контакте фильм как будто уже существует сам по себе, законченный, жизнеспособный, цельный. Искушение оставить его таким, в этом безупречном состоянии, велико необычайно: может быть, все стало бы тогда проще и даже правильней, как знать. Так нет же, амбиция, сознание необходимости, тоска, призвание, контракт и всякие дополнения к нему вынуждают тебя приниматься за дело. И тут начинается церемониал, ритуальные танцы. Все эти обычные для кинематографического Рима ситуации: предварительные обсуждения, переговоры с адвокатами и прокатчиками, выезд на места, тосты, отсрочки, телефонные звонки из-за океана в четыре утра. Все повторяется с убийственной пунктуальностью. Точно в назначенный срок прибывают американцы, останавливаются в «Гранд-отеле», и ты отправляешься беседовать с ними. Они разгуливают по комнатам в одних трусах, дымя своими здоровенными сигарами,— вялые, неискренние (заинтересованы они твоим фильмом или нет — не поймешь), любезные и подозрительные; во время беседы они звонят в Токио или в Стокгольм, а то вдруг предлагают перенести съемки твоего фильма на Бора-Бора, и все пьют, и все поднимают тосты... Завтра они намерены посетить папу римского, побывать у Карли, а потом отправятся в ресторан «Чезарина»; кстати, почему бы тебе не позвонить туда заранее?